«Моя жизнь — не ваше порно». Как в Корее борются с тайными эротическими съемками женщин

Впервые Кюн-ми пришла в полицию в августе 2016 года, но, по ее словам, полицейским не удалось получить ордер на изъятие телефона поп-звезды, и вскоре расследование прекратили.

Девушка понимала, что довести дело по жалобе на известного певца до суда будет сложно, но не ожидала, что в ее собственный адрес посыплются обвинения.

«Женщина-полицейский сказала мне, чтобы я подумала об отзыве заявления. Она сказала, что предъявить обвинения знаменитости очень сложно. После этого прокурор вызвал меня на допрос. Меня, а не его», — говорит она.

«Я была унижена и запугана, и даже задумалась, не пытаюсь ли я обвинить невиновного человека», — продолжает Кюн-ми.

Суд услышал шокирующую правду о знаменитости только через три года.

В 2019 году в полицию снова поступила информация о роликах, которые снимал певец, и правоохранители наконец получили ордер. На телефоне Чон Джун-ёна нашли тайно снятые ролики с 12 девушками, в том числе с Кюн-ми. Он делился ими в общем чате со своими друзьями-знаменитостями.

Сейчас Чон Джун-ён отбывает тюремный срок, ему осталось провести за решеткой около пяти лет.

В полиции также сообщили Би-би-си, что в отношении участвовавших в деле Кюн-ми сотрудников начато внутреннее расследование.

Когда Чон Джун-ёна приговорили, к Кюн-ми и ее жалобе начали относиться иначе. Но в 2016 году, когда она только подняла тревогу, ей почти никто не верил: в интернете ей присылали оскорбительные комментарии; найти союзников было сложно. «Друзья говорили мне, что я порчу жизнь Чон Джун-ёну. СМИ писали обо мне днями напролет, не обращая внимания на то, что я страдаю, — вспоминает она. — Вся страна говорила обо мне. На мою защиту никто не встал».

В своем интервью Кюн-ми называет то, что с ней случилось, «вторичной виктимизацией». Перенести это ей было очень трудно. «Комментарии, полные ненависти, могут убить женщину,» — говорит она.

К сожалению, ее опыт не уникален для Южной Кореи.

Правозащитная организация Human Rights Watch, недавно завершившая подробное исследование жертв сексуального насилия в Южной Корее, пришла к выводу, что им очень сложно добиться справедливости.

Количество цифровых секс-преступлений в мире растет. Большая их часть — это тайная видеозапись женщин или девушек мужчинами, которые затем делятся роликами с другими.

Продвинутые технологии позволяют использовать для этого миниатюрные камеры, размером с пуговицу, которые можно незаметно поместить в общественном туалете, комнате отеля или раздевалке.

Высокоскоростной интернет в Южной Корее позволяет быстро загружать видео и делиться ими. Иногда записи продаются — тоже через интернет.

С 2013 по 2018 год в корейскую полицию поступило более 30 тыс. жалоб на применение скрытых камер.

«Люди, которые пережили такие преступления и с которыми мы беседовали, постоянно говорят, что опыт взаимодействия с полицией был ужасающим, — сказала одна из авторов доклада, Хезер Барр. — Часто их отказывались выслушать, иногда по несколько раз».

«Их допрашивают об очень деликатных вещах в открытых общественных местах. Допросы идут часами. Им говорят, что на них лежит ответственность за сбор доказательств, посылают из одного участка в другой, давят на них, чтобы они отозвали заявление, а если они отказываются, грозят уголовным преследованием, — добавляет правозащитница. — Мы слышим и о том, что полицейские забирают себе интимные фото, которые девушки предоставляют в качестве доказательств, показывают их коллегам и смеются над девушками».

«Представьте, каково столкнуться с этим, когда уже переживаешь, возможно, худший момент в своей жизни. Эксперты, с которыми мы общались, описывают это как ретравматизацию — и это идеальный термин», — заключает Барр.

Би-би-си связалась с южнокорейской полицией и в ответ на свои вопросы получила заявление, из которого следует, что для борьбы с дискриминацией жертв принимаются меры.

В заявлении говорится, что в каждом городе и каждой провинции страны были созданы подразделения по расследованию секс-преступлений, связанных с интернетом. «Мы принимаем меры по нескольким направлениям — в области расследования и законодательства и в области защиты и поддержки жертв,» — заявляет полиция.

В полиции также хотят ввести курсы сексуального просвещения для сотрудников, а жертвам стараться подобрать следователей того же пола, чтобы им было комфортнее.

Но некоторые жертвы не переносят травмы.

Как говорится в докладе Human Rights Watch, в котором фигурирует более 500 девушек, жертвы после того, как их тайно снимают, часто впадают в депрессию; их посещают суицидальные мысли.

Вместе с коллегами мы тоже провели несколько интервью с жертвами тайной съемки и их близкими, в том числе с родителями девушки, которая покончила жизнь самоубийством, после того как коллега незаметно снял ее в раздевалке. Она думала, что никогда не смоет с себя позора.

«Убивать можно и без оружия, — сказал мне в 2019 году ее отец. — Это наносит одинаковый ущерб жертвам, но в каждом случае действует по-разному — кто-то выдерживает, другие, такие как моя дочь, не могут», — говорит он.

Кюн-ми хочет, чтобы общество в Южной Корее задумалось о том, как оно относится к жертвам цифровых секс-преступлений. «Жертвы — не недостойные люди, с которыми можно обращаться как хочешь, и они становятся жертвами не из-за собственной глупости, — говорит она. — Им просто не повезло. Если вам не повезет, вы тоже можете стать жертвой».

Свою травму ей удалось преодолеть, уехав из города. «Я ушла из школы и занималась с психиатром. Я уехала в провинцию, где меня никто не знал, и тихо, в одиночестве, прочитала тысячу книг, думая о том, что мир должен измениться. Разговоры с другими жертвами сексуального насилия тоже мне помогли, — говорит она. — Я переносила боль в надежде, что когда-нибудь правда выйдет наружу, и люди начнут больше думать о таких вещах».

Сеул — большой город, живущий в быстром ритме, но за его пределами, в деревне, люди в основном консервативны. Это значит, что часть общества не слишком серьезно относится к насилию в отношении женщин, а от самих женщин ожидают, что они будут следовать стереотипным гендерным нормам.

Жертвы цифровых секс-преступлений часто считаются в такой культуре «запятнанными».

В 2018 году я говорила с женщиной, партнер которой установил в их спальне миниатюрную камеру. По ее словам, когда она рассказала об этом родителям, мать обвинила ее в том, что она одевалась «слишком провокативно».

Отношение к этому вопросу в обществе меняется, но медленно. Молодые женщины начинают понимать, что они могут говорить об этой проблеме во всеуслышание. В 2018 году десятки тысяч демонстрантов вышли на улицу с призывом более жестко относиться к преступлениям, совершенным с помощью шпионских камер. Их лозунгом была фраза «Моя жизнь — не ваше порно».

После протестов были изменены некоторые законы, но наказание для виновников таких преступлений по-прежнему остается легким. «Каждая пережившая преступление женщина и каждый эксперт, с которым мы беседовали, говорили, что их злят легкие приговоры судов за подобные преступления. И мы считаем, что они правы», — говорит Барр.

«В 2020 году 79% приговоренных за съемку без согласия получили условные сроки, штраф, или, иногда, и то и другое, — объясняет она. — По закону о сексуальных преступлениях, съемка и распространение фото и видео без согласия карается сроком до семи лет. Но это максимум, а минимума фактически нет, и понятно, что назначаемые сегодня наказания часто не соответствуют тяжести преступлений».

Барр призывает правительство создать комиссию для оценки соответствия наказаний преступлениям. Помимо прочего эта комиссия может дать возможность жертвам требовать компенсации в рамках административного дела — сейчас они этого сделать не могут.

Кюн-ми борется за предоставление жертвам юридической защиты, чтобы защитить их от травли в интернете. «Теперь, когда корейскому обществу известно о страдании жертв, оно должно пойти дальше и создать институциональную систему их защиты», — говорит она.

В министерстве юстиции Южной Кореи сказали Би-би-си, что рекомендации для судов были изменены в январе этого года, чтобы лучше отражать страдания жертв подобных преступлений. «Для южнокорейских женщин это действительно важный вопрос», — говорит Хезер Барр.

«Цифровые секс-преступления мешают жить южнокорейским девушкам и женщинам. Они некомфортно чувствуют себя в общественных местах, в транспорте, пользуясь туалетом. Это влияет на то, как они одеваются и кому доверяют, — продолжает Барр. — Невероятно важно, чтобы правительство сделало больше для предотвращения таких преступлений и обеспечения справедливости и компенсации жертвам».