Дмитрий Неелов, заведующий Центром хирургии «Евромеда» на Съездовской, врач-хирург высшей квалификационной категории, пластический хирург – об одновременных операциях, идеальных рубцах, о мифах про липосакцию и трофейных щуках.
Роман Савченко, челюстно-лицевой хирург, пластический хирург, кандидат медицинских наук – о лицах, информационных технологиях в хирургии, «поре ушей» и о том, кому нужно приходить на консультации с мужем.
1
– Дмитрий Александрович, Роман Кириллович, каким был ваш путь в медицину и как получилось, что вы «свернули» в пластическую хирургию?
– Дмитрий Неелов: Мой путь в медицину был предопределён: у меня папа и бабушка – хирурги. Я закончил институт в прошлом веке и очень быстро заинтересовался пластической хирургией, тогда это было самое новое, самое интересное и самое недоступное – и для врачей, и для большинства пациентов. Обучение я начал в 2000 году в Ярославле, с тех пор это постоянная учёба, совершенствование в российских и зарубежных центрах хирургии. На сегодняшний день я 20 лет в пластической хирургии. И так как я изначально абдоминальный хирург, мне «ближе» операции на теле, нежели на лице.
– Роман Савченко: Я в детстве попал в ДТП, полежал в больнице, это произвело на меня большое впечатление – все эти манипуляции, инструменты, и мне захотелось стать врачом. Почему выбрал стоматологический факультет? Уильям Моррис говорил: «Приезжая в Париж, я обедаю только в ресторане на Эйфелевой башне. Это единственное место, откуда не видно этого чудовищного сооружения». Так и я: в детстве панически боялся стоматологов, поэтому решил, что стану стоматологом и буду «смотреть на мир с другой стороны». Но уже во время учебы в институте амбулаторная стоматология перестала меня интересовать, и я выбрал специализацию «челюстно-лицевая хирургия». В то время у нас на кафедре работал Анатолий Ксенофонтович Попов – один из основателей пластической хирургии лица в Омске, он пригласил меня к себе работать, начал обучать. Я рассчитывал у него поучиться челюстно-лицевой хирургии, потому что он непревзойдённый специалист, но параллельно добавилась и пластическая хирургия лица.
– Считается, что для женщин самая распространённая пластическая операция – это пластика груди, а для мужчин – ринопластика. Это так?
– ДН: Про женщин – однозначно да, тем более, что пластика груди – это огромный спектр операций: восстановление груди после перенесённых ранее операций, реконструктивная коррекция деформаций и врожденных аномалий, увеличение, уменьшение, подтяжка груди, коррекция опущения груди после родов, при возрастных изменениях… Все эти операции объединяет один термин – маммопластика.
– А для мужчин – действительно ринопластика?
– РС: Раньше, пожалуй, так и было, но сейчас всё больше мужчин стало оперироваться по поводу возрастных изменений. В частности, у мужчин старше 45 лет стала довольно востребованной блефаропластика (операция по устранению возрастных изменений век). А ринопластика (исправление носа) сама по себе операция менее частая, превалирования мужчин в этом направлении нет – примерно поровну.
2
– Существует мнение, что пластические операции в основном делают молодые девочки, которые хотят в фотомодели или замуж и считают, что грудь или нос решат их проблемы…
– ДН: Не совсем так. Дело в том, что после операции меняется не просто тело – меняется внутреннее состояние, появляется уверенность, а значит усиливается привлекательность, повышаются карьерные шансы. Девушка уже подает и чувствует себя совершенно по-другому, на нее больше обращают внимание мужчины.
– РС: На ринопластике типичная пациентка – женщина примерно 28 лет, не замужем, считает, что её проблемы связаны с носом, поэтому она идёт на операцию… И, кстати говоря, это работает. Хотя есть много женщин, которым их большие или неправильные носы никак не мешают быть счастливыми. Насчёт той же симметрии: асимметричные лица привлекательнее, они всегда чем-то цепляют. Когда актриса Дженнифер Грей, которая стала знаменитой после роли Бэби в «Грязных танцах», сделала себе ринопластику, её карьера закончилась. Что-то она потеряла, какой-то шарм.
– А какие виды пластических операций предлагает «Евромед»?
– ДН: Это, в первую очередь, протезирование, реконструкция и подтяжка груди, пластика живота (абдоминопластика), подтяжка бёдер и ягодиц, липосакция (удаление жира), липофилинг (коррекция контуров лица и тела путём трансплантации собственной жировой ткани пациента из одной зоны в другую), интимная хирургия и др.
– РС: В пластической хирургии лица это все виды блефаропластики, фэйс-лифтинг (подтяжка кожи и мягких тканей лица), ринопластика и отопластика (исправление формы ушных раковин), контурная пластика лица, липосакция лица, шеи, устранение посттравматических деформаций костей лицевого скелета и т.д.
– Пластическая хирургия – сфера быстроразвивающаяся и требует всё более совершенных технологий…
– ДН: Безусловно, мы работаем с современными материалами и оборудованием. Например, в Омске только в «Евромеде» есть липоскульптор (аппарат вибрационной липосакции), который повышает контроль над процессом удаления жира, сокращает длительность процедуры и улучшает результат. Это совершенно другой уровень выполнения липосакции – более качественный и безопасный.
3
– РС: В челюстно-лицевой хирургии мы сейчас сотрудничаем с Московской лабораторией аддитивных технологий. Мы можем сделать для пациента под заказ по томографическим фотоснимкам индивидуальные имплантаты. Имплантат «создают» в цифровом виде, проводят его виртуальную установку и присылают изображение пациента после операции. Если результат удовлетворяет заказчика, имплантат распечатывают и присылают в Омск, где мы его и устанавливаем во время операции. А в декабре, например, у нас была операция фактически по «перекройке» лицевого отдела черепа из-за врожденной деформации. Вся операция была смоделирована в цифровом виде, были созданы специальные шаблоны, по которым мы выполняли вмешательство, были распечатаны фиксирующие пластинки, которые подходили четко к операционному ложу, как ключ к замку. Это уровень будущего, и это уже сейчас доступно благодаря «Евромеду».
– И операции проводят хирурги смежных специальностей?
– РС: В «Евромеде» есть возможность совместных операций с другими специалистами, например, я на ринопластике оперирую вместе с лор-врачом. Многие хирурги этого не делают, отчего существенно страдает качество операции. А здесь есть замечательный лор-врач, к тому же клиника оснащена современным оборудованием. У нас есть хирург-офтальмолог, и ряд операций в области глазниц мы проводим с ним совместно. Это позволяет сократить время операции, устранить одномоментно ряд сопутствующих проблем. Далеко не в каждой больнице есть хирурги всех специальностей.
– ДН: Да, есть возможность подключения всех хирургических специальностей. Я тоже часто оперирую совместно с гинекологом, урологом, сосудистым хирургом, травматологом. При этом мы можем одновременно оперировать разные сегменты тела: например, коррекция искривления пальцев ног совмещается с пластикой груди. Это мировая тенденция, называется «симультанная операция»: одновременно на разных частях тела. Совместные операции – это очень удобно для пациента: один наркоз, один объем анализов, общая предоперационная подготовка, один реабилитационный срок.
– Дмитрий Александрович, у вас в Инстаграме (@dr.neelov) выложены фотографии с международных конференций и семинаров по пластической хирургии…
– ДН: Конечно, мы поддерживаем контакты с ведущими представителями мировой пластической хирургии. Во время конференций в Лас-Вегасе, Сантьяго, Рио-де-Жанейро, Мадриде, Париже, Москве, Питере я встречался с выдающимися хирургами, например, с Томасом Биггсом – одним из основателей мировой пластической хирургии и экс-президентом Международного общества пластических хирургов, а также с Т. Мартеном, Н. Черкезом, С. Колманом, М. Чероволло, Д. Хаммондом. Ездил в Японию на 23 Международный конгресс пластических хирургов в Киото, где присутствовали мировые величины пластической хирургии. Кстати, для создания «атмосферы красоты» на конгресс были приглашены победительницы национального конкурса красоты, кандидатки на Мисс Вселенную от Японии.
– РС: Сейчас в Москве, Петербурге проводятся мероприятия, куда прилетают специалисты со всего мира: в Москве и Питере можно увидеть весь свет пластической хирургии – например, тех, кто оперирует Голливудских звезд.
– По статистике две трети сделавших одну операцию возвращаются, хотят ещё что-то улучшить. А ваши пациенты возвращаются?
– ДН: Я не могу сказать в процентном соотношении, но, может быть, даже и больше.
4
– РС: Я могу подтвердить эти слова: каждый второй, кто ко мне пришёл, делал уже какую-то операцию, нередко – у Дмитрия Александровича. Буквально сегодня снимал швы после ринопластики – пациентке несколько лет назад оперировали грудь. Вчера выполнял фэйс-лифтинг пациентке, которой полгода назад делал блефаропластику. Но бывает, конечно, что кто-то «подсаживается» до того, что говорю: «Всё, в следующий раз только с мужем приходите!».
– ДН: Да, бывают моменты, когда надо и притормозить пациентку, потому что сильно хорошо – тоже нехорошо. Иногда проблема бывает надуманной, или это в компетенции косметологов, а не хирургов, ведь хирург – последняя инстанция.
– РС: Есть такое понятие – дисморфофобия, когда человек не принимает свою внешность, это заболевание, и с этим работают уже психиатры. Тогда мы не берёмся ни в коем случае, это прямое противопоказание. Или, бывает, объясняешь пациенту: «Ваши изменения небольшие, а риски, конкретно ваши, – довольно большие, я не советую». Или я вижу, что операция не принесет ожидаемого результата. Кто-то прислушивается, кто-то нет, а кто-то приходит через некоторое время с теми же вопросами: думают, что я про них забыл. Одна пациентка приходила уже несколько раз с одним и тем же: хочет исправить совершенно нормальные уши.
– А к вам приходят с фотографиями: сделайте мне нос, как у Кейт Мидлтон, губы, как у Анжелины Джоли, и грудь, как у Скарлетт Йоханссон?
– ДН: 15-20 лет назад большинство пыталось показать какие-то фотографии, сейчас такие шаблоны пропадают. Теперь стоя перед зеркалом каждая женщина описывает грудь, которую бы она хотела. А вот на мои собственные работы – да, ссылаются: «Вот я у вас накопала в Инстаграме, вот так бы мне хотелось, а вот так бы не хотелось».
– Теперь вопросы, скажем так, «прикладные». Что нужно пройти пациенту, чтобы попасть на операцию?
– ДН: Пациент должен прежде всего понять, что он хочет, и донести это до врача. И если это возможно получить, даётся время подумать и сделать первые необходимые обследования.
Если мы говорим про грудь, то всё начинается с УЗИ и, если необходимо по возрасту, – маммографии и консультации маммолога. Если всё нормально и нет противопоказаний – следующая встреча, оцениваются результаты и можно говорить об операции. Второй этап (если это протезирование) – это заказ имплантов (конкретно под каждую пациентку – форма, размер, фирма) и назначение дня операции. Анализы сдаются за 10 дней, список очень обширный, это очень серьёзное обследование. Все анализы можно сдать в «Евромеде», результаты будут уже через два-три дня. Затем по результатам анализов дает допуск терапевт и смотрит анестезиолог.
– А после операции?
– ДН: После операции пациенты находятся в нашем стационаре, кто-то сутки, кто-то 3-5 дней. После этого – амбулаторное наблюдение и перевязки каждые 1-3 дня до снятия швов. Впрочем, «снятие швов» – понятие достаточно условное, сейчас редко используются швы, которые надо снимать, хотя исключения есть всегда. Сейчас используются «заменители швов»: кожный клей, кожный пластырь и так называемый внутрикожный косметический шов.
– А как долго видно следы от швов?
– ДН: Это зависит от места, где они расположены. Есть места «идеальные», как я их называю, – это веки, лицо, шея, и есть места, где рубцы «обречены» и никогда не будут идеальными и незаметными, например, на спине рубец никогда не заживет без следа. Живот и грудь – это нечто промежуточное. В любом случае формирование рубца идёт от 6 до 9 месяцев. Хотя мы говорим про такие серьёзные сроки, но зачастую видим рубцы, которые уже через 2-2,5 месяца малозаметны. Заживление рубца – это достаточно индивидуальная характеристика кожи, у каждого она своя. Если необходимо, дальше с этими рубцами работают косметологи. Это бывает не столь часто, но бывает.
– Когда снимаются ограничения и пациент возвращается к обычной жизни?
– ДН: Окончательные ограничения снимаются через 2 месяца, это касается ношения специального компрессионного белья и физических нагрузок. И да, рубец ещё красноватый, он заметен, но он никак не мешает жить.
– А больничный оформляется?
– ДН: Пластические операции исключают получение больничного листа, так как проводятся по желанию пациента. Но если бы это был больничный, мы бы говорили про 2-3 недели. Спектр и набор операций огромный, и сроки реабилитации разные. Если говорить усреднённо: 2 недели максимальный покой, потом можно делать всё, исключая тяжелые нагрузки. При активных занятиях спортом и физических нагрузках ограничения могут быть и до 6 месяцев.
– А как проходит процесс в челюстно-лицевой хирургии?
– РС: Всё то же самое. Только окончательный вид лицо приобретает после операции в сроки от 6 месяцев до года. Если мы говорим о носе, то это год-полтора. Те же сроки нетрудоспособности – 2 недели.
Единственное, мы предупреждаем, что некоторое время нужно будет пользоваться скрывающим макияжем и необходима последующая поддержка результата у врача-косметолога. К физической нагрузке можно вернуться где-то через месяц, также нужно избегать попадания солнечных лучей на рубцы.
– Есть ли возрастные ограничения?
– РС: Нижняя граница – 18 лет, исключение составляют уши, их можно исправлять с 6-7 лет. Исправить лопоухость обычно стараются к первому классу, чтобы ребёнка не дразнили, так что июль-август у нас обычно «пора ушей».
– А верхняя возрастная граница какая-то есть?
– ДН: Нет, но чем старше человек, тем больше обследований: добавляется кардиолог, эндокринолог, пульмонолог, сосудистый хирург и пр. Но всё-таки мы оперируем не паспорт, а человека, и в 50 лет могут обнаружиться противопоказания, а в 65 – нет.
– РС: Просто нужно понимать, что чем старше человек, тем хуже заживление и менее выражен результат. В очень пожилом возрасте не стоит делать лифтинг, а блефаропластику вполне можно делать, тем более что кому-то это необходимо – веки нависают, сужается поле зрения, снижается его острота. Моей самой пожилой пациентке было 78 лет, она делала блефаропластику. И всё прекрасно, как говорят, «сняли швы – и хоть замуж». Но это очень активная женщина, она ко мне на первый приём пришла на высоких каблуках, а через пару лет мы встретились, и она мне говорит: «Вы не были на моем юбилее, а я танцевала на столе!».
– Какие вопросы чаще всего задают пациенты?
– ДН: Вопрос №1 – это «Больно – не больно?» и «Как долго будет болеть?». И вопрос №2 – «Как долго продержится эффект?».
– РС: У меня на первом месте – «Когда я выйду на работу?», то есть когда можно будет показаться на людях. Насчет «Болит – не болит?» меня вообще не спрашивают. Лицо, как правило, не так болит, даже после ринопластики нет особой болезненности, а вот уши иногда болят до первой перевязки.
– А действительно, как долго держится эффект после липосакции?
– ДН: Липосакция – это не метод похудения, это метод коррекции тела. Вот приходит человек, говорит: «Спасите, каждый год поправляюсь на 5-10 кг!». В этом случае мы или пропускаем какое-то заболевание (скорее всего эндокринологическое), или это пищевые привычки. На фоне постоянно растущего веса делать липосакцию совершенно бесполезно, результат операции можно угробить за несколько месяцев. Поэтому мы исключаем все заболевания, и следом идет диетолог или же бариатрическая хирургия (уменьшение желудка, кишечника), которая радикально решает вопросы ожирения третьей и четвёртой степени, когда человек не может похудеть без посторонней помощи. И вот если человек справляется со своим весом и его стабилизирует, тогда пожалуйста – абдоминопластика. При липосакции нельзя убрать 20 или 30 литров жира, безопасный объем – 4 литра. То есть липосакция – для тех, кто имеет умеренные локальные избытки – галифе, коленки, низ живота. Если пациент весит 120 килограмм – конечно, нет. Нужно начинать с бариатрических операций, направленных на общее похудение, а потом человек возвращается к пластическому хирургу, и мы убираем уже избытки кожи. Что касается «Как долго?», если человек продолжает находиться в своём весе, то в местах липосакции жир больше не появится. И уж если человек задастся целью потолстеть – он потолстеет во всех остальных местах, не подверженных липосакции. Из этого, кстати, родился миф: если в одном месте убрали – в другом вырастет. Это неправда, если человек будет поправляться, он будет прибавлять где угодно, но в местах липосакции – в последнюю очередь. А миф «с бёдер убрали – на попе выросло» – ну не так это работает!
– Где берёте энергию для работы, как отдыхаете?
– РС: Для меня отдых – это прогулки с собакой, потому что во время операций мы часами стоим. А собака заставляет идти гулять, хочешь – не хочешь, не меньше часа. Дети стали присоединяться. Так получилось, что «хобби» подтянуло под себя и воспитательный процесс: вчера вот мы с дочерью, пока гуляли с собакой, обсуждали перспективы дальнейшей учёбы. У меня кане-корсо, с такой собакой можно гулять когда угодно и где угодно, пока еще не находилось желающих пообщаться на тему «дай закурить».
– ДН: Для меня это серьёзный дикий отдых, мужской компанией, дней 5-7 без телефона, иначе это не отдых.
Это всегда лодки, моторы, туристическое снаряжение, длительная подготовка, маршрут, который надо пройти за определённое время, и с него нельзя сойти: тайга, горная река или горный маршрут – его можно только пройти, вернуться не получится. Но для меня это ни в коем случае не охота, это только рыбалка. Поймать такую «трофейную» щуку можно только в тех местах, куда попадают единицы, а не там, где «рыбалка выходного дня». Очень тяжелый отдых, но после него чувствуешь себя на редкость легко.
Лицензия ЛО-55–01–002699 от 20.04.2020 г.
℗
